Еще Пеннак в «Как романе» написал:
Глагол «читать» не терпит повелительного наклонения. Несовместимость, которую он разделяет с некоторыми другими: «любить»… «мечтать»…
Попробовать, конечно, можно. Пробуем? «Люби меня!» «Мечтай!» «Читай!» «Да читай же, паразит, кому сказано: читай!» — Марш к себе и читай!
Результат?
Никакого.
Кажется, что тревожность по поводу того, читает ли ребенок — общее место сейчас. Очень понятно: если человек не будет читать книжки, довольно трудно в этой жизни как-то существовать (хотя вполне возможно). Но тут важно помнить, что многие из нас учились в той самой школке, где многое «понималось неправильно». Я довольно редко встречаю людей, которые обожали уроки литературы. Это всегда было чем-то сложным, непонятным, лучше решить сто тыщ мильёнов задач по математике или выполнить столько же упражнений по русскому, подчеркнув даже второстепенные члены предложения, чем читать.
В школьном курсе литературе (так продолжается до сих пор) как будто нужно было угадать, что там автор себе думал. Я часто слышала: нет, ты все не так поняла, в книжке вообще про другое. В общем, я про что — про то, что родители современных детей выросли в атмосфере «чтохотелсказать авторства» школьной литературы. Со многими родителями мы часто обсуждаем то, что они вообще не любили литературу, но очень хотят, чтобы их дети ее полюбили. Очень понятное желание — книжки сейчас уж больно хорошенькие на рынке, про важные проблемы, смешные, грустные — всякие приятные.
Что с этим можно делать?
Можно не делать ничего. Попробовать от ребенка отстать и пристать к себе. Читать самому и закрывать гештальты, получать удовольствие. А ребенок будет видеть вас с книжной и что-то подозревать. Или ничего не будет думать, просто вы для него будете «наконец-то отставшими взрослыми».
Можно аккуратно обсуждать книжки в контексте «а ты там где?» Где ты в «Капитанской дочке», а в «Отцах и детях» где ты, дорогой ребенок. А вот же ты, в первой любви. Или вот же — вчера только мы с тобой слегка вздорили.
Кажется, что ребенка вполне может интересовать он сам в контексте литературы. Но может и не интересовать. Чтение — сложный навык, книжку прям надо хотеть выбрать в качестве отдыха (так себе отдых, кстати, пойди и пойми все эти словечки и смыслы).
Ну и Пеннак говорит: читайте вслух, пока разрешает ребенок вам это делать, чтобы связь не терялась.
Глагол «читать» не терпит повелительного наклонения. Несовместимость, которую он разделяет с некоторыми другими: «любить»… «мечтать»…
Попробовать, конечно, можно. Пробуем? «Люби меня!» «Мечтай!» «Читай!» «Да читай же, паразит, кому сказано: читай!» — Марш к себе и читай!
Результат?
Никакого.
Кажется, что тревожность по поводу того, читает ли ребенок — общее место сейчас. Очень понятно: если человек не будет читать книжки, довольно трудно в этой жизни как-то существовать (хотя вполне возможно). Но тут важно помнить, что многие из нас учились в той самой школке, где многое «понималось неправильно». Я довольно редко встречаю людей, которые обожали уроки литературы. Это всегда было чем-то сложным, непонятным, лучше решить сто тыщ мильёнов задач по математике или выполнить столько же упражнений по русскому, подчеркнув даже второстепенные члены предложения, чем читать.
В школьном курсе литературе (так продолжается до сих пор) как будто нужно было угадать, что там автор себе думал. Я часто слышала: нет, ты все не так поняла, в книжке вообще про другое. В общем, я про что — про то, что родители современных детей выросли в атмосфере «чтохотелсказать авторства» школьной литературы. Со многими родителями мы часто обсуждаем то, что они вообще не любили литературу, но очень хотят, чтобы их дети ее полюбили. Очень понятное желание — книжки сейчас уж больно хорошенькие на рынке, про важные проблемы, смешные, грустные — всякие приятные.
Что с этим можно делать?
Можно не делать ничего. Попробовать от ребенка отстать и пристать к себе. Читать самому и закрывать гештальты, получать удовольствие. А ребенок будет видеть вас с книжной и что-то подозревать. Или ничего не будет думать, просто вы для него будете «наконец-то отставшими взрослыми».
Можно аккуратно обсуждать книжки в контексте «а ты там где?» Где ты в «Капитанской дочке», а в «Отцах и детях» где ты, дорогой ребенок. А вот же ты, в первой любви. Или вот же — вчера только мы с тобой слегка вздорили.
Кажется, что ребенка вполне может интересовать он сам в контексте литературы. Но может и не интересовать. Чтение — сложный навык, книжку прям надо хотеть выбрать в качестве отдыха (так себе отдых, кстати, пойди и пойми все эти словечки и смыслы).
Ну и Пеннак говорит: читайте вслух, пока разрешает ребенок вам это делать, чтобы связь не терялась.
